Сиквел к "Иностранному корреспонденту"

[Phoebe Pyncheon]

Смотрела я вчера "So Red the Rose"(1935) и на эпизоде, в котором героиня Маргарет Саллаван сидит за фортепиано и поет пылающему страстью кавалеру фостеровскую "Beatiful Dreamer" (поет явно не сама - у крошки Мэг слишком характерный, узнаваемый голос, очень своебразное интонирование и ритм речи, обусловленные, оказывается, частичной глухотой актрисы) до меня дошло : теперь я знаю, о чем будет сиквел "Иностранного корреспондента" (1940) !
Итак, мистер Фишер



отнюдь не погиб в пучине морской - воды он , конечно, нахлебался, но был спасен рыболовецким судном, капитан которого промышлял контрабандой (поэтому мистера Фишера тихонько выпрут на английский берег и не поинтересуются документами). Мистер Фишер, человек более чем неглупый, сумеет устроить себе "вторую жизнь" : поселится в маленьком домике, станет зарабатывать уроками музыки, причем быстро обрастет учениками, его любимицей будет беженка из Германии, которую и "сыграет" Маргарет Саллаван.



Девушка и не подозревает, что любимый учитель был шпионом и работал на нацистов, мистер Фишер, помня , как его дочь восприняла известие о том, чем в действительности промышлял папочка, желает забыть о своем прошлом, но...
На сцене объявляется бравый британский журналист Скотти (Джордж Сандерс),



продолжающий свой крестовый поход и заподозривший, что мистер Фишер жив и здоров. Питая некую склонность к дочери мистера Фишера (Ларейн Дэй), Скотти сообщает девушке сию ошеломляющую новость...
Дочка мистера Фишера рвется на поиски папочки - муж, честный американский репортер (Джоэл Макри), пытается образумить супругу, но, получив настольной лампой по кумполу, мигом соглашается сотрудничать...

@темы: Herbert Marshall, Margaret Sullavan, George Sanders, fanfiction

Comments

[Addeson]

Какой интригующий сюжет! Счастье для героев, что в действии не участвует фанатичный полковник британской разведки с медной шевелюрой...

[Phoebe Pyncheon]

Ко 2-й мировой медноволосый полковник, наверняка, уже вышел в отставку и вплотную занялся воспитанием парочки шустрых отпрысков, подаренных ему барышней-разведчицей (хоть раз надо бы устроить персонажу Этвилла тихое семейное счастье), но британскую секретную службу мог бы представлять Бэзил, который позаботится о том, чтобы мистеру Фишеру не пришлось погибать вновь...

[Addeson]

Избавившись от угрозы своей морали и здравому рассудку, которая мирно осела в коттедже в южном графстве, Бэзил взялся за служение империи с новым пылом: ничто не могло скрыться от его проницательного ока.

[Phoebe Pyncheon]

Однако в особо трудную минуту высокоморальному Бэзилу приходилось обращаться за помощью к опытному полковнику, угощавшего беднягу - за бокалом шерри - историями о процветавшем на секретной службе времен предыдущей войны разврате, описывая в подробностях, что и как происходило. Супруга полковника и вовсе упросила Бэзила стать крестным отцом ее детишек...

[Addeson]

Садясь в поезд на деревенской станции, Бэзил неизменно обнаруживал карманы своей шинели полными непристойных фотографий - которые боялся выбросить из соображений гостеприимности и совал в закрытый ящик своего бюро.

[Phoebe Pyncheon]

Поскольку Бэзил, всего себя посвятивший Империи, дневал и ночевал на службе, непристойные фотографии оседали в ящике письменного стола, стоявшего в кабинете высокоморального офицера. Девица-уборщица, приходившая по вечерам смахивать пыль со столов и поливать цветочки на окне, не удержалась от соблазна полюбопытствовать, что же такое Бэзил хранит в секретном ящичке - после чего, всякий раз сталкиваясь с верным солдатом Империи, двусмысленно хмыкала, подтягивала повыше юбку, демонстрируя плотно обтянутые шелковыми чулками ножки, и улыбалась так, что Бэзил был вынужден хвататься за сердце...

[Addeson]

Часы уборки стали для него адом: уткнувшись длинным носом в документы, Бэзил старался отгородиться от навязчивой прислуги думами о стране и ее судьбе, однако вид на ножки и запах сладких, соблазнительных духов преследовали его неотступно. Решив проконсультироваться с бывшим начальством, Бэзил услышал в телефонной трубке лишь раскатистый, безудержный смех...